- Мама, не плети косичку Даше такую, выйдем - я ей хвостик сделаю. - Почему? - Ты очень туго делаешь. Ты мне когда в детстве плела, у меня аж лоб болел. И голова. Я дождаться не могла вечера, чтобы расплести. - А сказать нельзя было? Ты выставляешь меня сейчас мегерой какой-то перед чужим человеком... Чужой человек - это я. Я вообще не выбирала эту роль - быть свидетелем чужого семейного конфликта, просто ехала по трассе, увидела троих женщин: маму, дочку и внучку на условной остановке, под палящим солнцем. Решила подкинуть их до железнодорожной станции - явно же с дачи, тем более, что у меня даже бустер есть для ребенка. Уже в машине оказалось, что это мама (лет 60), старшая дочь (лет 30) и внучка (лет 6). Правда внучка от другой дочки, младшей, и для старшей она - племяшка, но не суть. И вот старшая дочь (её зовут Лена) села вперед, а бабушка с внучкой - назад. И бабушка в дороге решила заплести девочке косичку. А Лена говорит, мол, не плети, ты больно плетешь. А бабушка насупилась: "А зачем молчать и выставлять меня исчадием ада перед чужим человеком? Почему не сказала, что причёска жмёт?" А Лена пожимает плечами: - Не знаю, почему не сказала. Вот правда не знаю, мам. Потом бабушка достает грушу и абрикосы. Говорит внучке: поешь. Та не хочет. Машет головой: "Не хочу, ба!" А бабушка: - Ну, сушки могу дать. Дать сушки? - Я не хочу, ба... - Ну, печенье. Земляничное. - Я не хочу. - Ну, абрикос-то... Абрикос-то не еда. Абрикос-то съешь... - Мам, - взрывается Лена с переднего сиденья. - Ну ты слышишь? Даша не хочет есть! Она пять раз сказала: "Не хочу". А тебе важнее накормить, чем услышать! - Ты добить меня решила? Я теперь в глазах чужого человека просто худшая мать в мире. Косички не такие плету. Кормлю не так и не тогда... Бабушка порывисто убирает в сумку не пригодившуюся снедь и обиженно смотрит в окно. Девочка тоже насупилась: хоть и маленькая, понимает, что бабуля и тётя Лена из-за неё поссорились. И Лена черные очки от солнца с макушки на глаза опустила. "Господи, скорей бы уж доехать", - думаю я. Мне с ними сложно. Хотела сделать доброе дело, а как бы стала заложником чужой семейной драмы, покрытой плесенью времени, но никуда не испарившейся. Душно. Бабушка попросила выключить кондей, и я выключила и открыла окна: без них вообще задохнуться можно. Бабушка пытается прикрыть окна, ей кажется, что девочке надует. - Ба, мне нормально. Но бабушка все равно закрывает окно. И свое, и внучкино. Остается открытым только моё и Ленино. - Мама, успокойся. Лето же... Ну не надует ей... - Ну спасибо, утешила. Поучи меня детей воспитывать, - ворчит бабушка, отвернувшись к окну, но достаточно громко, чтобы все мы услышали. - Вот, мам. Вот поэтому, - говорит Лена. - Что поэтому? - Вот поэтому я ничего не говорила тебе в детстве про косички... Они через 5 минут вышли из моей машины, а из сердца - не вышли. Все люди друг для друга - зеркала. Я увидела частичку себя и в Лене, и в маленькой Даше и в бабушке. И это было... полезно. Потому что мы друг другу зеркала, и проводники и... таксисты. Подбрасываем от остановки до жд-станции, от одного прозрения до другого... Я денег не взяла, и они, упрямые, оставили мне на заднем сидении кулёк с абрикосами. За проезд. Будем считать, я заработала абрикосовый инсайт) Ольга Савельева